Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута

Поглядел на меня.

Хотел что-то спросить да… передумал. И правильно. Не надо.

Покойного Сивого мы трогать не стали. А вот пластину Мишка положил на кухонный стол.

— Тут малыш говорит, что может выпить, но я подумал, что, если все накопители опустошать, а вытянуть часть энергии из стабилизационного кольца. Тогда начнётся реакция.

— И будет бах?

— Будет, — Мишка снова поглядел на меня. А потом сказал: — Спасибо.

— За что?

— За то… за… того… я бы, наверное, не справился.

— Куда бы ты делся.

— Он и вправду знал немного, а… я бы потом мучился совестью, что убил безоружного человека.

— А теперь не будешь?

Значит, можно было не устраивать представления.

— А теперь буду мучиться совестью, что переложил этот тяжкий груз на младшего.

— Можешь не мучиться, — разрешил я великодушно. — Меня совесть не тронет. А он бы нас не пожалел.

Как не жалел тех, кто лежал в овражке. Сколько там человек осталось? Думаю, не меньше дюжины. И не говорю уже о другом. О проданных в публичные дома девчонках, о магах, которые куда-то ушли и вряд ли в счастливую светлую жизнь.

Что-то мне упорно в голову та машинка лезет, по переработке людей.

— Это я понимаю, — Мишка запустил пальцы в отрастающие космы. — Дело не в нём. Дело в том, что убить его должен был я.

— Если тебе тяжело…

— Тяжело. И это нормально, когда убивать людей — тяжело.

А ненормально, когда я вот так, без совести и сожалений? Так, что ли?

— Думаешь, я чудовище? — спрашиваю прямо.

— Нет. Пока ещё нет. Ты — ещё ребенок, который не понимает ценности жизни. И мне бы надо наставлять тебя, а не усугублять твои заблуждения своим бездействием.

Понятно.

Душеспасительно.

А вообще ему бы поменьше со Светочкою общаться, пока не заразился. Вот не знаю, насколько это чревато, но одного блаженного в семье более чем достаточно.

— Миш, тебе что, повод пострадать нужен?

Вздох. И взгляд такой, укоризненный, что прям почти совесть просыпается.

— Нет. Но не делай так больше. Я, возможно, и буду сомневаться, но в конечном итоге выполню, что должно.

Не сомневаюсь. Выполнит.

И Казимира он бы прибил в конечном итоге. Только потом бы вздыхал, мрачнел, а то ещё и чего похуже. Видал я таких, дюже совестливых, которые сперва вздыхали, потом водяру глушили, а там и до петли полшага.

— А ещё, — Мишка заглянул в глаза. — Больше не пытайся меня обмануть, ладно?

— Договорились. Так что давай, спалим эту халабуду и вперёд…

— Думаешь, поверят, что оно само?

— Да хрен его знает, Миш…

— Не ругайся.

— Не ругаюсь. Мнение выражаю. С одной стороны, тут провинция глухая. Сильно важных специалистов, которые по следам всё установят, как оно было, и нет. Добавь, что тут полиция крепко замазана. А значит, ей на руку, чтоб это всё несчастным случаем сочли… С другой тоже. Смотри, что ты скорее допустишь, что самопальный артефакт взял и взорвался, или что средненький маг с парой подростков всех завалил и скрылся в неизвестном направлении.

— Есть ещё вариант, что отец детишек присматривал за своими отпрысками издали и, воспользовавшись случаем, наказал всех виновных.

— Тоже годится.

Такую версию я, честно говоря, и не рассматривал, но почему бы и нет. В общем, как-нибудь да объяснят, чего тут приключилось.

— Главное, — говорю, — чтоб сгорело хорошо. А то ведь если не догорит, трупы найдут…

Много трупов без следов повреждений — это очень странно. Это прямо приглашение для синодников. А уж они след почуют.

Копнут туда.

Сюда.

Не, гори оно всё гаром…

— Вот потому, — затрещина Мишки была лёгкою и необидною. — Берешь канистру с бензином и идёшь поливать дом снаружи…

Мог бы так и сказать. Без затрещин.

— А ты?

— А я машину выгоню. И вернусь.

Полыхнуло знатно.

Сперва занялась стена, которую мы с Метелькой подпалили через скрученную жгутом простыню, которую бензином полили. Огонь пополз синеватый, жадный и, добравшись до стены, растёкся по ней мерцающим пологом. Тот то и дело срывался, верно, стояли амулеты от пожара, но огонь упрямо цеплялся за стены, карабкаясь выше и выше.

— Эй, вы чего там, — крикнул Мишка, и я с трудом заставил себя очнуться.

Чтоб… завораживает.

К машине мы неслись, что два сайгака. И ныряя в неё, ещё успели увидеть, как метнулась из ворот кривобокая фигура. Старуха всё-таки решилась уйти? И ладно.

Мишка прибавил газу, спеша убраться.

Но полыхнуло…

Знатно.

В какой-то миг где-то там, позади, загремело. Хорошо, с переливами, и спавший на заднем сиденье мальчонка встрепенулся.

— Чего?

— Гроза, — невозмутимо ответил его братец. — Спи.

И зеленая искорка силы подкрепила приказ.

— А не вредно так-то? — уточнил я. — Долго спать?

— Лучше так, чем испугается или потом рассказывать станет, — глаза у нашего нового знакомца тоже зеленью отливают.

Жутковато, честно говоря.

— Сам тоже ложись, — предлагает Мишка. — Ехать долго… к утру вон до Вырбачева доберемся. Там надо будет позвонить…

— Кому? — Елизар тотчас насторожился.

— Одному другу. Он в полиции служит. Аккурат ведает похищениями всяких там… надо же с твоим папенькой как-то связаться.

— Можно позвонить. Дома он, конечно, сейчас редко бывает, но если на службу и попросить позвать к телефону. Отец вас наградит!

— Как-нибудь… обойдёмся, — Мишка вздохнул и, глянув на напряжённого мальчишку, пояснил. — Нас там не было. Понимаешь? И не надо, чтоб мы там были.

Елизар вряд ли что понял, но кивнул.

И зевнул.

— Спи, — предложил мой братец. — Ехать и вправду долго.

И не обманул ведь.

— Елизар, стало быть, — Карп Евстратович встретил нас лично.

Мы и вправду задержались в Выбрачеве, где имелось здание почты с платным телефоном, к счастью, работающим. Звонил Мишка не самому Карпу Евстратовичу, конечно, но милой старушке, вдове генерала от инфантерии, которая ныне обретала где-то нам, на окраине Петербурга, окружённая детьми, внуками и прочими, причастными к жизни семьи лицами, коих было великое множество.

Это я так узнал, ещё прежде, когда номерок, оставленный Карпом Евстратовичем для связи, проверял.

Дом старушки был хлебосолен и